Оленину, сваренную для Мирослава, доели подчистую. Вряд ли в ближайшее время укушенному будет до еды. С приближением заката началась ломка: организм метаморфа и знахарские снадобья боролись с проклятой заразой, так некстати отравившей кровь накануне полнолуния и оттого особенно въедливой. Волку связали лапы, но Армалина не позволила бинтовать морду. Да аватару самому не хотелось его мучить: бедняга дышал ртом, вывалив язык, и сколько пену ни обтирали, мокрое пятно расплылось на полподушки. Кицунэ уверяла, что процесс выздоровления идет, как положено, и вроде бы ей можно было верить, но на всякий случай Дан запретил Ирэн и Лешке подходить к кровати.

Плавленым серебром покрыли наконечники болтов и острия промасленных колышков, худо-бедно «выкрасили» меч, кинжал, челюсти капканов и наручи из прочной кожи. Сплавка не была прочной, но на раз хватит. На подшеломник, доставшийся Ирэн (они с Лешкой тянули жребий, и мальчик клятвенно обещал не покидать избу), нашили пробитые гвоздем полушки, приладили тесемки для надежности. Отравленное мясо разбросали за калиткой и во дворе. Помолодевшие усилиями Дана капканы охотно раззявили пасти. Один из них аватар примотал к сосне у калитки, второй – к чурке для колки дров возле задней двери, третий припорошил снегом под окном и протянул цепь к яблоне. Ну что… Все!

– У тебя нос… черный.

– В смысле волчий?

– В смысле грязный, – насупилась Ирэн.

А-а… Во время работы челка лезла в глаза, и Дан, смахивая ее, разукрасился маслом, к которому сразу прилипла пыль. Сейчас не до опрятности, но кэссиди так фыркала…

Дан умылся, постоял у окна, взял меч и вышел во двор. Он не планировал пережидать атаку в избе. Смысл? Ну отсидятся они в безопасности, а про?клятые тем временем расшатают двери и высадят окна. Следующей ночью вернутся. Или, разозлившись, в Вилейку пойдут по Лешкиному следу убивать семью будущей невестки.

Ночь стояла ясная, звездная. Как будто Кружевница нарочно отмыла небо, чтобы поглядеть на аватара. Луна сияла по-зимнему высоко. И тишина. Обманчиво-спокойная, не тревожная…

– Дан! Ты зачем вышел?

– А ты?

– Ну-у… – Ирэн стояла на пороге, прислонившись к косяку. – Хочу сказать спасибо. За кольцо. У меня такого еще не было.

Хруп… Хруп… Хруп…

Скрр-виии…

– Дешевых?

– Да нет! В-общем я его буду носить… Дан! – Схватив его за рукав, Ирэн указала на стежку, ведущую от плетня за дом.

– Во дворе их как минимум трое. Взгляни-ка на калитку.

Уродливая морда толкнула калитку носом, поднажала и распахнула настежь. Волкодлак замер на границе, навострив уши и широко растопырив длинные лапы. Зеленые навыкате глазищи, в которых ничего человеческого не осталось, светились напускным изумлением бродячего пса, застуканного посреди курятника с хладной тушкой в пасти. Теперь, побывав в бестиарии кэссаря, Дан решил, что внешне проклятые больше всего походят на павианов с собачьим рылом, только куцехвостых и изрядно запаршивевших, но в целом таких же мерзких и клыкастых. А вот характер у обезьян посимпатичнее, да и размеры значительно уступают той орясине, что сейчас прет на чужую территорию. Дан поманил ее пальцем. Тварь шагнула во двор. Хруп… Хруп…

– Ву-у-у!!!

Щелк! – Ирэн выпустила болт точнехонько в подставленное горло, прежде чем пойманный капканом волкодлак забьется на цепи.

Хруп-хруп-шшуххх!

Перед лицом заискрился сметенный вниз иней.

Описав дугу понизу, меч вспорол прыгнувшую с крыши тварь от паха до грудины. Требуха брякнулась рядом с телом. Рубящий удар поперек шеи прикончил волкодлака. Над ранами не успел подняться дымок, а по высеребренному луной снегу уже летела собранная в копье тень. Этот замешкался, и зря. Надо было прыгать одновременно с предыдущим и атаковать врага со спины. Улучив момент, когда согнутые лапы твари уйдут в снег по локоть, Дан засадил меч под левую лопатку, провернул. Рубил голову машинально, хоть нужды не было.

Хруп-хруп-хруп – осторожной трусцой.

– Р-р-р-ыыы…

– Тяв-тяв-в-ууу…

Они бродили за домом – разозленные, но уже наученные горьким опытом первопроходцев.

Челка прилипла ко лбу, изо рта толчками вылетал пар. Пониже солнечного сплетения разгорелась саднящая боль, вдобавок навалилась дурнота – не до конца залеченный результат позорного пленения. Опираясь на меч, Дан обернулся к Ирэн:

– Четверо, кажется, и еще один скулит. Похоже, скадарская кухня пришлась ему не по нутру. А это что за…

В доме гулко грохнуло нечто чугунное. Вопль испуганной женщины перебил низкий угрожающий рык. Посуда загремела громче и как-то печальнее – видимо, в ход пошли глиняные миски, чья летопись, как правило, обрывается, когда милые затевают разборки по-крупному. Лязгнула рывком распахнутая дверь, в сенях затопотали.

– Мирослав… того! – объявил бледный Лешка. – Теть Лина дверь держит, а я – к вам.

– Болты прихватил?

– И нож, – кивнул мальчик. – А факел – не успел.

Ничего, Мирослав не вырвется. Дверь открывается вовнутрь, и у взбесившегося волка просто не хватит ни ума, ни возможности потянуть ее на себя.

Про?клятый вышел из-за угла, кося глазом на замерших в позиции арбалетчиков. Еще один крался со стороны задней двери. Дан отступал к плетню, предоставив друзьям свободу действий, когда за спиной скрипнула калитка. Третий монстр поступил не по-геройски, пойдя в обход. Значит, решили взять в кольцо, да? Бесцеремонно использовав труп сородича как трамплин, косматая махина обрушилась на аватара. Тот тоже геройствовать не стал и, увернувшись от гребка когтистой лапой, вонзил меч в спину противника. Грудь и предплечье обдало волной жара – все же зацепил, гад. Дважды щелкнул курок, но вместо воя Дан услышал близкое уже тяжелое дыхание. Стрелки промахнулись. Упираясь ногой в круп волкодлака, аватар потянул меч на себя и, не почувствовав сопротивления, бросил тело в сторону. Перекатился через плечо, вскочил… грозя противнику рукоятью. Двое про?клятых, намертво сцепленные отломавшимся таки лезвием, испускали дух посреди двора, а третий удирал за угол.

От плетня открывался занимательный пейзаж. Один волкодлак оседлал чурку, другой сидел на крыше, держась лапой за трубу. А сколько их там, за домом? За плетнем? В избе билось и ломалось все, что можно было побить и поломать – Мирослав разошелся не на шутку. Лешка направлял арбалет внутрь сеней, держа на прицеле внутреннюю дверь, Ирэн перезаряжала свой, припав на колено. Лунный свет высветлил полоску на наручи, коснулся пальца. Рубин на кольце вспыхнул как сигнал к действию.

Внутренний волк заворчал, расправляя крылья.

Это – моя территория.